Мэнни относится к тому поколению татуировщиков, для которого каждая линия на коже звучит как дань пионерам традиционного тату. Наследник ценных знаний, он с преданностью продолжает дело, помня о пути, проложенном теми, кто был до него.
Татуировщик, коллекционер, художник и ремесленник, он татуирует от сердца — движимый подлинной страстью и глубоким уважением к искусству.
Афинский андеграунд
Родившийся в Западной Германии в семье греческих родителей, Манолис Панагиоту вырос на пересечении культур — между эллинскими корнями и урбанистикой. Однажды ливерпульский татуировщик Стив Крейн дал ему прозвище Мэнни — имя, которое осталось с ним навсегда.
С ранних лет отец привил ему любовь к рисованию, поощряя использовать карандаш не только для письма, но и чтобы наблюдать, и по-своему рассказывать о мире. Он отчётливо помнит, как, заворожённый, наблюдал, как отец рисует пин-ап девушек в стиле 1960-х — напоминающем иконы, прославленные Гилом Элвгреном. Спустя тридцать пять лет этот же отец попросил Мэнни набить розу на его руке. Он вспоминает с волнением: «Это была его самая первая татуировка… Невероятный опыт для нас обоих.»
Когда семья вернулась в Грецию, подростковые годы Мэнни прошли в Афинах, в самой гуще бурных 1990-х. Дерзкого юношу захватила энергия столицы, обострившая его взгляд на мир. «Я чувствовал себя как в кино», - вспоминает он.
«Афины были жёстким городом, утопавшим в веществах, подпольных барах, сквотах, бесконечных протестах и разрозненных политических движениях.»
Он помнит этот городской пазл, где уживались разные музыкальные сцены: панк, скинхед, рок, металл, рокабилли, готика, нью-вейв, техно… «и я наверняка что-то забываю!» добавляет он с улыбкой и заключает: «В то время больше всего мне подходила панк-культура, и я принял её полностью.»
Рождение татуировщика
Именно в афинских самоуправляемых сквотах Мэнни встретил Сюзанну. Эта греко-немецкая тату-художница была знаковой фигурой местной панк-сцены, уважаемой за непреклонную вовлечённость.
Он вспоминает: «Она всегда была на передовой — на концертах и в ходе столкновений». Именно она познакомила его с татуировкой. Обосновавшись в легендарной Villa Amalias — «ключевом месте для всего греческого андеграунда», отмечает он, — Сюзанна сделала ему первую татуировку. «Я был невероятно заворожён,» говорит он. «Я так увлёкся, что постепенно начал забивать руки, потом ноги».
Она направляла его и главное — дала настоящий старт: благодаря ей он получил свои первые машинки от английского производителя Micky Sharpz, «лучшие на то время». Так родилось призвание — и уже не покидало его.
До интернета, когда история тату передавалась лишь через книги или из уст в уста, среди татуированных энтузиастов и опытных мастеров, построение собственной тату-культуры было настоящим личным поиском.
В начале пути Мэнни обходил киоски Афин в поисках специализированных зарубежных журналов — обязательного чтения для любого, кто хотел войти в этот мир. Через их страницы он открывал пионеров американского тату, мастеров японского стиля и традиции, порой уже забытые.
Он вспоминает: «Был только один киоск, прямо в центре города, где продавались журналы со всего мира. Можно было найти мотожурналы, тату-журналы, музыкальные издания… Он быстро стал невероятным местом встреч для энтузиастов. Там завязывалась крепкая дружба, которая живёт до сих пор.»
Студия Black Rose
В то время работа татуировщиком в Греции требовала радикального жизненного выбора, далёкого от устоявшихся норм. Страна, всё ещё относительно отрезанная от остального мира, оставляла мало места для такого самовыражения. Мэнни вспоминает: «В конце 70-х и начале 80-х легендарный Джимми держал единственный в городе салон. Его цены были неподъёмны для большинства. Поэтому тату часто делали в частных квартирах или сквотах».
Лишь к рубежу 2000-х боди-арт начал постепенно получать более широкое признание. Тогда по всей стране было всего пять-шесть студий. Мэнни решился сделать шаг и профессионализироваться, став и татуировщиком, и пирсером. Бурный рост пирсинга обеспечивал существенный доход. Опиравшись на опыт, в 2005 году он открыл Black Rose в самом сердце Афин, у подножия Акрополя.
Black Rose — гораздо больше, чем тату-салон: это настоящий храм свободы, творчества и преемственности. Мэнни отдаёт себя ему целиком, движимый желанием делиться своим миром и знаниями. Для него татуировка — не только эстетика: это способ быть и мыслить мир — визуальный и символический язык, питаемый музыкой и философией.
Гордый своими эллинскими корнями, он знакомит гостей с ребетико — популярным греческим жанром начала XX века. Долгое время подавляемый режимом полковников за якобы подрывные тексты, этот меланхоличный и подлинный стиль в его глазах является звуковым эквивалентом традиционного тату: грубого, спонтанного и свободного, рожденного на периферии.
Мэнни рассуждает: «Афины — один из древнейших городов мира, колыбель философии и демократии. Около двадцати лет этот прекрасный, эклектичный город был моим домом. Я татуировал там людей из самых разных слоёв, обмениваясь идеями, опытом, музыкой и философиями.»
Примерно в 2012–2013 годах, ведомый страстью к ремеслу и тонкой механике, он начал изготавливать вручную тату-машинки, кабели и педали. Вместе с другом и партнёром он основал Black Cat Bone — небольшую независимую компанию, посвящённую этому ремеслу.
Открывая пионеров татуировки
После нескольких лет у руля своей студии Мэнни почувствовал необходимость выйти за пределы Города богов. В постоянном поиске нового опыта тату-мастер видит в путешествиях способ переизобретать себя. «Путешествия всегда играли ключевую роль в моей жизни,» признаётся он.
«Они обогатили мои знания, помогли завести крепкие человеческие связи и расширили понимание этого искусства.»
Во время странствий Мэнни углубляется в наследие пионеров традиционного электрического тату. В Стамбуле он встречает Дэнни Гарсию: «Мы стали по-настоящему хорошими друзьями. Он основал легендарную Inkstanbul Artcore, одну из самых андеграундных студий, что я видел. Что происходит в Artcore, остаётся в Artcore!» Дэнни показывает ему свою коллекцию американских тату-машинок и подталкивает к собственному производству. Вудс из студии Hollyghost в Люксембурге даёт возможность поработать редкими машинками Пола Роджерса, Сейлора Джерри, Оуэна Дженсена и Чарли Вагнера. Художник впитывает механику этих инструментов, что затем питает его собственные конструкции.
Шанхай Кейт Хелленбранд, обучавшаяся у Сейлора Джерри и близкая к Эду Харди и Майку Мэлоуну, делится советами и дарит ему свои рисунки. В Иерусалиме его принимает Вассим Раззук, наследник 700-летней тату-династии. У Мэнни появляется редкая возможность поработать с традиционными деревянными штампами, передававшимися через 27 поколений и несущими сакральную символику.
Позже он сближается с Эрни Карафой, бывшим партнёром Пола Роджерса, который дарит ему оригинальные флеш-листы и ацетатные трафареты. «Тот период был решающим,» объясняет Мэнни. «Я был полностью сосредоточен на изучении старых мастеров, стремясь точно воспроизводить их оригинальные дизайны. Мне повезло оставаться рядом с Эрни до его самых последних дней.»
Другие ключевые встречи определяют путь Мэнни, который неустанно продолжает погоню за знанием. Историк Кармен Ниссен, племянница Берта Гримма, делится экспертизой и вводит его в архивные исследования. Шарлин Гиббонс, дочь Артории и Реда Гиббонсов, также даёт ему ценные советы.
Уильям Робинсон, основатель World’s Biggest Tattoo Museum, открывает ему доступ к своим исключительным коллекциям — антикварным машинкам, редким фотографиям и бесценным архивам — сокровищам, которые углубляют понимание Мэнни тату-традиций. Ведомый терпеливым и строгим подходом, питаясь изучением великих мастеров, Мэнни формирует художественную идентичность, глубоко укоренённую в традиции.
Он полностью принимает свои влияния: «Doc King и Амунд Дитцель остаются моими главными ориентирами. Они работали вместе в 1920-е и создали уникальный стиль, определивший их эпоху.» Среди источников вдохновения особенно сильно выделяется одна фигура: Сейлор Джерри.
«Он произвёл революцию в олдскуле. Благодаря технике, смелым идеям и международным связям он привнёс в стиль разительную современность.»
Мэнни также отдаёт должное другим ключевым фигурам, сформировавшим историю традиционного электрического тату: Эду Харди, чья карьера дала искусству беспрецедентное признание; Майку Мэлоуну, Пинки Юну, Бруклин Джо Либеру, Кэпу Коулману, Кристиану Варлиху, Хаку Сполдингу, Полу Роджерсу.
Проект The Tattoo Farm
С 2018 года, базируясь на юго-западе Франции, Мэнни продолжает свой путь с теми же высокими стандартами и непоколебимой верностью принципам. Он по-прежнему рисует все флеш-листы от руки и татуирует машинками собственного производства. «Я поддерживаю огонь,» говорит он. «Быть татуировщиком — значит иметь целостное видение. Лишь время может по-настоящему оценить ценность такого подхода.» Вместе с партнёршей Афиной он регулярно участвует в фестивалях и конвенциях.
Со временем он заметил перемены: «На многих фестивалях я вижу, как дух татуировки постепенно угасает. К счастью, некоторые события всё ещё держат планку — например, конвенция в Мон-де-Марсане. Более камерная и вовлечённая, она выделяется подлинным художественным подходом и способствует настоящему взаимодействию между артистами и посетителями.»
Трезво глядя на вещи, Мэнни с критическим взглядом наблюдает изменения в мире тату. Его огорчают последствия переизбытка внимания, социальных сетей и нарастающей стандартизации, которые, по его мнению, обеднили глубину ремесла.
«Я не против эволюции — вовсе нет. Но нам нужно оставаться бдительными. Порой мы теряем смысл, память, техники и ценности, на которых держится это искусство.»
Для Мэнни ответственность за передачу знаний — ключевая. В мире, где пяти лет практики достаточно, чтобы навесить ярлык «ветерана», он считает ещё более важным делиться с молодыми поколениями твёрдыми принципами — принципами, укоренёнными в уважении, вовлечённости и памяти о ремесле.
Со временем Мэнни сформировал многогранное наследие: татуировщик, историк, ремесленник и носитель знаний — он воплощает редкую фигуру на пересечении практики и памяти. Оставаясь верным этому видению, он разработал уникальный проект: The Tattoo Farm Project. На своей земле с видом на Пиренеи Мэнни и его жена Афина намерены принимать клиентов в простом, тёплом окружении — вдали от городской суеты. Идея: предлагать иммерсивные пребывания вокруг татуировки, сочетая музыку, неформальные встречи, беседы, уникальные тату и предметы ручной работы.
Клиенты смогут выбирать исторические дизайны из личной коллекции Мэнни (с 1860-х по настоящее время) и уезжать с оригинальными иллюстрациями, рисунками или изделиями ручной работы. Цель ясна: вернуть связь, наполнить тату-опыт содержанием и выйти за рамки сугубо эстетической услуги, предложив момент совместного творчества и обмена — укоренённого и в истории, и в человеческом тепле.
В завершение Мэнни стремится напомнить об этимологии слова «традиция», происходящего из греческого: «тот, кто передаёт обычаи и практики» — как музыкант, который не просто играет ноты, но воплощает душу произведения. Так же и, по словам Мэнни, традиционный татуировщик не просто воспроизводит стиль — он несёт его живую память.
Мы благодарим автора этого материала, Александру Бэй — фотографа, писателя и исследователя тату-культуры, которая с 1995 года документирует и рассказывает истории людей, преданных этому искусству.
Комментарии (0)